degré XV, LXXXIX (LXXXVI)

Quant à moi, je ne sais par quelles habitudes de vie et quelle conduite je parviendrai à enchaîner cet ami que je chéris, ni comment je le jugerai selon la même procédure que les autres passions. Car avant que j'aie pu le lier, il s'est échappé; avant même de le condamner, je suis réconcilié avec lui ; avant de pouvoir sévir, je m'apitoie sur lui. Comment vaincre celui que la nature me porte à aimer? Comment me libérer de celui auquel je suis lié pour l'éternité? Comment anéantir ce qui doit ressusciter avec moi ? Comment rendre incorruptible ce qui a reçu une nature mortelle ? Comment opposer de bons arguments à celui qui tient les siens de la nature? Si je l'enchaîne par le jeûne, j'en viens à juger mon prochain, et je lui suis livré de nouveau. Et si, renonçant à juger, je le vaincs, l'orgueil que j'en conçois dans mon cœur me rend de nouveau son esclave. Car il est à la fois un allié et un ennemi, un aide et un rival, un défenseur et un traître. Si je le ménage, il me fait la guerre. Si je l'épuise, il devient sans force. Quand je le laisse tranquille, il se conduit mal. Si au contraire je le tourmente, il ne peut le supporter. Si je le contriste, je suis en danger. Si je lui porte un coup décisif, je n'ai plus de quoi acquérir les vertus. Tout ensemble, je l'embrasse et je me détourne de lui. Quel est donc ce mystère en moi ? Que signifie ce mélange ? Pourquoi suis-je ainsi ami et ennemi de moi-même ? Dis-le moi, toi, ma compagne, ma nature, car je n'interrogerai personne d'autre pour m'en instruire. Comment ne pas être blessé par tes coups? Comment fuir ce danger qui tient à ma propre constitution? Puisque j'ai déjà promis au Christ de te haïr, comment pourrai-je vaincre ta tyrannie? Car j'ai fermement résolu de te faire violence. 

Et elle pourrait répondre à l'âme : « Je ne te dirai rien que tu ne saches toi-même; nous en avons toutes deux une égale connaissance. Je me glorifie d'avoir pour mère l'affection que j'ai envers moi-même. Le feu qui me vient de l'extérieur est engendré par les ménagements avec lesquels on me traite et par un relâchement universel. Quant à la flamme qui brûle en moi et au mouvement des pensées, ils ont pour origine un relâchement antérieur et les actes de la vie passée. Ayant ainsi conçu, j'enfante les péchés ; et ceux-ci à leur tour enfantent la mort et le désespoir. 

« Si tu prends clairement conscience de la profonde faiblesse qui nous affecte, toi et moi, tu m'as lié les mains; si tu réprimes ton appétit, tu m'as lié les pieds, et je ne peux plus avancer. Si tu prends sur toi le joug de l'obéissance, tu as rejeté le mien. Si tu obtiens l'humilité, tu m'as coupé la tête. » 

Voici le quinzième prix de l'athlète victorieux: celui qui l'a reçu, tout en vivant encore dans la chair, est déjà mort et ressuscité, et il connaît désormais les prémices de l'incorruptibilité future.

  saint Jean Climaque : L'Échelle sainte

« De la Chasteté incorruptible que des hommes corruptibles par leur nature acquièrent par des travaux et des sueurs » (О нетленной чистоте и целомудрии, которое тленные приобретают трудами и потами)

En russe : (LXXXVI)

Каким образом и способом связать мне плоть свою, сего друга моего, и судить ее по примеру прочих страстей? Не знаю. Прежде, нежели успею связать ее, она уже разрешается; прежде, нежели стану судить ее, примиряюсь с нею; и прежде, нежели начну мучить, преклоняюсь к ней жалостию. Как мне возненавидеть ту, которую я по естеству привык любить? Как освобожусь от той, с которою я связан навеки? Как умертвить ту, которая должна воскреснуть со мною? Как сделать нетленною ту, которая может противоположить мне столько естественных возражений? Если свяжу ее постом. то, осудив ближнего, снова предаюсь ей; если, перестав осуждать других, побеждаю ее, то вознесшись сердцем, опять бываю ею низлагаем. Она и друг мой, она и враг мой, она помощница моя, она же и соперница моя; моя заступница и предательница. Когда я угождаю ей, она вооружается против меня. Изнуряю ли ее, изнемогает. Упокоиваю ли ее, бесчинствует. Обременяю ли, не терпит. Если я опечалю ее. то сам крайне буду бедствовать. Если поражу ее. то не с кем будет приобретать добродетели. И отвращаюсь от нее, и объемлю ее. Какое это во мне таинство? Каким образом составилось во мне это соединение противоположностей? Как я сам себе и враг, и друг? Скажи мне, супруга моя - естество мое; ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается; скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобою всегдашнюю брань? Как могу я победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: "не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего самолюбие. Внешние разжжения происходят от угождения мне и от чрезмерного во всем покоя; а внутренние от прежде бывшего покоя и от сладострастных дел. Зачавши, я рождаю падения; они же, родившись, сами рождают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокою мои и твою немощь; то тем свяжешь мои руки. Если гортань умучишь воздержанием; то свяжешь мои ноги, чтобы они не шли вперед. Если соединишься с послушанием, то освободишься от меня; а если приобретешь смирение. то отсечешь мне голову".

Пятнадцатая степень. Кто, будучи во плоти, получил и здесь победную почесть, тот умер и воскрес, и еще здесь познал начало будущего нетления.